23-го марта 1914-го года (через два дня - 96 лет назад) был официально открыт Московский Психологический Институт им. Л.Г.Щюкиной при Императорском Московском университете, создателем которого являлся Георгий Иванович Челпанов (1862-1936):
Первый директор и создатель Психологического института, Георгий Иванович Челпанов сумел организовать это учреждение так, что сам Вильгельм Вундт считал его лучшим в Европе.
Из материалов об открытии Института: "Торжество началось молебствием, которое совершил в малой аудитории Института Преосвященный Анастасий, Епископ Серпуховской, соборне с профессором богословия И. М. У. прот. Боголюбским и другим духовенством. На молебствии присутствовали: Попечитель Московского Учебного Округа А. А. Тихомиров, Московский Градоначальник ген.-майор А. А. Адрианов, Ректор Императорского Московского Университета проф. М. К. Любавский, Помощ. Ректора проф. Э. Е. Лейст, Проректор проф. М. Н. Никифоров, Профессора Университета, Директор Психологического Института проф. Г. И. Челпанов, персонал Института, депутации от различных ученых и учебных учреждений и обществ, приглашенные гости, в том числе И. С. Щукин, члены Института и студенты.
Перед окончанием молебна Преосвященный Анастасий обратился к присутствующим со словом.
Душа, созданная по образу Божию,— приблизительно так говорил Владыка,— это поистине венец творения. Разумная, она отражает в себе и познает весь мир; свободная,— она способна к нравственному действию. Не удивительно, поэтому, что она всегда привлекала к себе испытующие взоры мудрецов и ученых. До последнего времени изучение душевной жизни производилось лишь при помощи самонаблюдения; но несколько десятилетий тому назад, человек, измеривший моря и земли, исчисливший движение планет небесных, подошел и к душе с мерою и числом. В Старом и Новом Свете люди при помощи хитрых аппаратов уже пытаются, путем воздействия на тело, заставлять душу давать нужные им ответы, стремятся с точностью установить законы душевной жизни. И конечно, возможно точное изучение душевных явлений, вообще говоря, можно только приветствовать. Но, стремясь расширить круг психологических знаний, нельзя забывать о естественных границах познания души вообще и при помощи экспериментального метода в частности. Точному определению и измерению может поддаваться лишь, так сказать, внешняя сторона души, та ее часть, которая обращена к материальному миру, с которым душа сообщается через тело. Но можно ли исследовать путем эксперимента внутреннюю сущность души, можно ли измерять ее высшие проявления? Кто сможет измерить силу поэтического вдохновения? Или, кто дерзнет экспериментально исследовать религиозную жизнь духа? Не к положительным, но к самым превратным результатам привели бы подобные попытки. В надежде, что освящаемый Московский Психологический институт в своей научной деятельности не пойдет по такой ложной дороге, но, как имеются основания думать, поставит своею целью истинную научность в исследовании душевной жизни, Владыка призвал на работу Института благословение Божие.
Молебствие закончилось провозглашением многолетия Царствующему Дому, С. И. Щукину, пожертвовавшему средства на постройку Института, организатору и первому Директору Института проф. Г. И. Челпанову, провозглашением вечной памяти Л. Г. Щукиной, именем которой назван Институт, и А. С. Белкину, библиотека которого передана Институту, и гимном.
ТОРЖЕСТВЕННОЕ ЗАСЕДАНИЕ
Торжественное открытие Психологического Института состоялось 23 марта 1914 года, начавшись в 2 часа дня.
Затем присутствовавшие на молебствии перешли в большую аудиторию Института, где Ректор Университета проф. М. К. Любавский открыл торжественное заседание...".
***
О Г.И.Челпанове (1862-1936). Цитаты с психологического сайта:
"Палитра российской психологии нового века пестрит такими несовместимыми тонами, от сочетания которых у самого экстравагантного авангардиста голова может пойти кругом. Так, в памятном сборнике «Выдающиеся психологи Москвы», увидевшем свет на рубеже веков, под одной обложкой соседствуют ученые, чьи непримиримые противоречия, казалось бы, навсегда развели их по разные стороны идеологических и научных баррикад.
Сборник открывает очерк об И.М. Сеченове — по традиции хвалебный. Чуть далее еще один очерк (пера того же автора!) — о Г.И. Челпанове, также сплошь окрашенный в позитивные тона. Жесткий антагонизм позиций этих ученых оказался вынесен за скобки. А чуть далее — благожелательные очерки об учениках Челпанова — Корнилове и Блонском, фактически предавших своего наставника и вытеснивших его из науки. Поистине — «пусть расцветают все цветы!»
В атмосфере такого благодушного плюрализма современному психологу очень трудно составить объективное представление об отечественной науке, путях ее развития и ключевых фигурах. С Челпановым, пожалуй, труднее всего. Еще не так давно его обличали как реакционера, сегодня превозносят как выдающегося мыслителя. Кем же он был на самом деле, какую роль сыграл в развитии психологической науки?
В известной книге «Развитие и современное состояние психологической науки в СССР» (1975), долгое время являвшейся одной из немногих историко-научных работ в нашей стране, ее автор А.А. Смирнов писал: «Несмотря на полную неприемлемость теоретических взглядов Челпанова, создание им этого института (ныне — Психологический институт РАО) составляет его бесспорную заслугу перед русской психологической наукой». В самом деле, и по прошествии четверти века с момента написания этих строк, после всех идеологических кувырков и перерождений последних лет, эту организационную заслугу оспорить невозможно.
А в чем же состояла та теоретическая позиция Челпанова, которая в советскую пору однозначно считалась неприемлемой, а теперь, в нашу эру подросткового негативизма считается чуть ли не программой современной психологии? Можно ли сегодня на нее опереться в формировании научного мировоззрения и на что опирался сам Челпанов в формировании своего мировоззрения?
В справочных источниках Челпанова, как правило, называют философом и психологом — так же, кстати, как и В. Вундта, у которого Челпанов некоторое время учился. Такая дефиниция во многом определяется тем, что во времена профессионального становления этих ученых психология еще не обрела самостоятельного статуса, развивалась преимущественно в недрах философии, а выделилась в автономную научную дисциплину благодаря именно их стараниям — Вундта в Германии, Челпанова (не в последнюю очередь) в России.
Жизненный путь и научная карьера Георгия Ивановича Челпанова вместили много противоречивых страниц. Это и свободный творческий поиск, и мучительные попытки адаптироваться к социальным катаклизмам, увлеченная научная работа на взлете карьеры и поиски куска хлеба на закате, восторженное признание со стороны крупнейших российских мыслителей и отступничество ближайших учеников.
ПЕРВЫЕ УЧИТЕЛЯ
Он родился 16 (28) апреля 1862 года в Мариуполе. После окончания гимназии поступил на историко-филологический факультет Новороссийского университета (Одесса). Психологическое образование как таковое в ту пору еще невозможно было получить. Историко-филологические факультеты готовили гуманитариев широкого профиля, обеспечивая им солидную подготовку по различным областям науки и культуры.
Неудивительно, что из специалистов такого рода и сформировалось первое поколение российских психологов. Это были люди высокого культурного уровня и широчайшей эрудиции, и редкий современный психолог в этом отношении с ними сравнится. Среди прочих дисциплин студентам преподавалась и психология. В Новороссийском университете курс психологии читал Н.Я. Грот, заведовавший кафедрой философии. Именно он и оказал особое влияние на Челпанова, пробудил у него интерес к психологии. Грота, а также Вундта, у которого Челпанов также впоследствии учился, он до конца жизни считал своими главными наставниками и именно их подходы к исследованию душевной жизни принципиально исповедовал.
ЭНТУЗИАЗМ МОЛОДОГО УЧЕНОГО
Научные контакты Челпанова с Гротом продолжились и в Москве. После окончания университета в Одессе Челпанов приехал в Москву, сдал в 1890 году магистерские экзамены и занял должность приват-доцента Московского университета. Однако пребывание в Москве на сей раз было непродолжительным.
В 1892 году Челпанов переехал в Киев и начал преподавать в Университете св. Владимира, а уже в 1897 году возглавил кафедру философии.
В том же году он посетил Лейпцигскую лабораторию Вундта. Во время стажировки в Германии он также общался с К. Штумпфом и во многом под влиянием его работы «О психологическом происхождении пространственных представлений» написал свою диссертацию.
Воодушевленный примером немецких ученых — основоположников экспериментальной психологии, Челпанов по возвращении в Киев организовал психологический «семинарий», в котором студенты знакомились с психологической литературой и методами исследования душевной жизни. В этом семинарии начинали свою научную деятельность такие видные представители отечественной психологической науки, как Г.Г. Шпет, В.В. Зеньковский и П.П. Блонский.
НА ИДЕАЛЬНОЙ ОСНОВЕ
После защиты докторской диссертации Челпанов получил предложение возглавить кафедру философии в Московском университете. С 1907 года начался почти тридцатилетний период его московской научной деятельности, хотя по-настоящему активной и плодотворной можно считать лишь первую половину этого периода — до 1923 года.
В эти годы им был опубликован ряд научных работ — «Психологические лекции» (1909), «Психология и школа» (1912), «Психологический институт» (1914), «Введение в экспериментальную психологию» (1915). Но главной его работой следует, пожалуй, назвать книгу «Мозг и душа» с характерным подзаголовком «Критика материализма и очерк современных учений о душе». Книга увидела свет в 1900 году и при жизни автора выдержала 6 изданий; новое, седьмое, неожиданно (впрочем, чему тут удивляться в наше-то время!) увидело свет совсем недавно, в 1994 году (перекормленные материализмом советские психологи с особым упоением предались его критике).
Во многих историко-научных и справочных источниках научное мировоззрение Челпанова совершенно справедливо определяется как идеалистическое. В советские времена такая оценка звучала приговором, ныне чуть ли не сияет нимбом.
Если же не впадать в патетику, следует всего лишь отметить, что психологию Челпанов пытался построить на основе концепции «эмпирического параллелизма» души и тела. Полагая, что психология должна исследовать природу души и сознания, он считал материализм учением, непригодным для решения этих задач, поскольку, по его мнению, такие понятия, как материя и атом, являются умозрительными, а не опытными. В психике он усматривал два полюса — материю (головной мозг), с одной стороны, и субъективные переживания, с другой. В работе «Мозг и душа» он писал, что «дуализм, признающий материальный и особенный духовный принцип, во всяком случае лучше объясняет психические явления, чем монизм».
Задачи психологического исследования Челпанов видел в точном и объективном изучении отдельных элементов и фактов психической жизни, основанном как на экспериментальных данных, так и на результатах самонаблюдения.
Таким образом, подход Челпанова к эксперименту вытекал из его методологических, философских позиций. Главным методом в его концепции оставалось самонаблюдение, хотя он подчеркивал необходимость дополнения этого метода данными эксперимента, сравнительной и генетической психологии. Ведущая роль интроспекции, по мнению Челпанова, связана с тем, что многие факты душевной жизни трансцендентны, а потому не поддаются объективному объяснению и исследованию.
ГЛАВНОЕ ДЕЛО
В начале ХХ века Челпанов был одной из центральных фигур в научной жизни Москвы, в его доме собирались многие видные представители московской научной интеллигенции. Он принимал живое участие в работе Московского психологического общества, товарищем председателя которого являлся. Многие его статьи публиковались в психологических и философских журналах.
Однако главным делом его жизни стала организация психологического института, который начал строиться в 10-х годах на деньги известного мецената С.И. Щукина.
Для ознакомления с работой психологических институтов и лабораторий он в 1910–1911 годах неоднократно выезжал в командировки в Германию и США, по его проектам было закуплено оборудование для института, организованы различные лаборатории. Благодаря ему Московский психологический институт, первый в мире выстроенный именно как психологическое научно-исследовательское и учебное учреждение, стал одним из лучших по оснащенности оборудованием и по количеству применявшихся исследовательских технологий.
Большое значение придавал Челпанов и подбору кадров, стремясь собрать под крышей института талантливых ученых. Он пригласил в институт К.Н. Корнилова, П.П. Блонского, Н.А. Рыбникова, В.М. Экземплярского, Б.Н. Северного и других, ставших впоследствии известными психологами. Уже после революции он предложил работу в институте А.Н. Леонтьеву и А.А. Смирному. Таким образом, не будет преувеличением сказать, что Челпановым взращена целая плеяда молодых ученых, которые стояли у истоков отечественной психологической науки.
Фактически работа в институте началась еще в 1912 году, однако официальное открытие состоялось 23 марта 1914 года. На торжествах, посвященных этому событию, Челпанов выступил с речью «О задачах Московского психологического института», в которой подчеркивал, что свою главную цель он видит в объединении всех психологических исследований под одной крышей для того, чтобы сохранить единство психологии.
В 1917 году институт начал издавать печатный орган «Психологическое обозрение» под редакцией Челпанова и Шпета. Первый выпуск открывался программной статьей Челпанова «Об аналитическом методе в психологии», в которой он излагал свой подход к психологическому эксперименту.
КРУШЕНИЕ ЖИЗНИ
Насыщенная научная и педагогическая деятельность Челпанова после революции круто оборвалась. В 1923 году он был отстранен от работы в университете, фактически изгнан оттуда, а также из основанного им института. Инициаторами его ухода стали его бывшие ученики и сотрудники, в первую очередь Корнилов и Блонский, выступавшие за перестройку психологии на основе марксизма.
Глубокий знаток философии и сам по натуре философ, Челпанов неоднократно писал, что психология, как и математика, физика и другие науки, должна быть вне любой философии. В том числе и марксистской. Для того чтобы лишиться права на преподавание и научную деятельность в условиях новой России, этого было более чем достаточно.
Некоторое время Челпанов еще пытался продолжать научную деятельность, сотрудничая в Государственной академии художественных наук (ГАХН), вице-президентом которой был Шпет. Однако в 1930 году академия была закрыта, и Челпанов окончательно остался без работы и фактически без средств к существованию. В одном из писем к дочери он рассказывал о том, как не смог прочитать чудом разрешенную публичную лекцию, поскольку у него не нашлось для этого приличного костюма. Из бывших учеников только Шпет пытался помочь ему, но и его собственное материальное и политическое положение было в ту пору очень сложным.
В 1935 г. был инициирован судебный процесс над бывшими сотрудниками ГАХНа, по приговору которого Шпет был расстрелян. Та же участь постигла сына Челпанова, Александра, в свое время работавшего в академии. Окончательно сломленный жизненными невзгодами, Челпанов скончался 13 февраля 1936 года.
Сегодня, по прошествии лет, предпринимаются активные (и даже несколько экзальтированные) попытки восстановить справедливость в отношении нашего знаменитого соотечественника. В научных публикациях имя Челпанова встречается все чаще, причем уничижительных оценок уже не встретишь.
Пожалуй, наиболее объективно на этом фоне звучат слова известного историка психологии Т.Д. Марцинковской: «Хотя Челпанов и не создал оригинальной психологической теории, отечественная психология обязана ему появлением многих значительных научных имен. Будучи видным педагогом и организатором науки, он сыграл важную роль в формировании высокой исследовательской культуры российской психологической школы». А это само по себе немало.
Сергей СТЕПАНОВ".
Материал взят отсюда: http://psy.1september.ru/2002/23/5.htm
***
Цитаты о Г.И.Челпанове из книги Владимира Яровицкого "100 великих психологов" (М.: Вече, 2004. - 432 с.):
"...на заседании Московского психологического общества, в котором определил научную значимость эксперимента в психологии. Вместе с тем он считал необходимым сочетать его с теоретической психологией, задачу которой он видел в систематизации, сведении к единству данных, полученных экспериментальным путём" (выделено Р.Е., стр. 137).
Аполлоновское рациональное начало активно проявлялось в жизни Георгия Ивановича и в те годы, когда он отстаивал независимость психологии от философии (марксистской), принцип самостоятельности психологии, но этот акцент на независимости не помогал психологу-идеалисту в социальном плане, и в последние годы жизни Челпанов столкнулся с полной изоляцией.
Однако, несмотря на социальную изоляцию коммунистического режима: "Г.И.Челпанов сыграл, пожалуй, главную роль в становлении российской психологии. Через Психологический институт, организованный им, в своё время прошли почти все значительные психологи нашей страны. Отстранение от руководства Институтом стало для него настоящей трагедией, после которой он так и не смог до конца оправиться. Его теоретические разработки в области педагогики и психологии во многом повлияли на дальнейшее развитие этих наук" (стр. 139).
Во времена, когда жил и работал Г.И.Челпанов, в России не было дифференциации на психологию и психотерапию, а во времена укрепления советской власти, психотерапия вообще исчезла, как таковая. В современной России традиции Психологического института, как кузницы по подготовке кадров в области психологии и психотерапии, активно развивает Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, крупнейшее объединение русскоязычных психотерапевтов.
В книге М.Г.Ярошевского "История психологии" (3-е изд., дораб. - М.: Мысль, 1985. - 575 с.) можно почерпнуть замечательные сведения о научной программе Г.И.Челпанова, о его программе выхода психологии из кризиса. Вместе с Г.Г.Шпетом он считал, что основой должна стать не только индивидуальная, а, прежде всего, социальная психология и этнография. Как пишет Ярошевский: "Как и некогда Кавелин, Челпанов предлагал реформировать психологию, обратившись от её экспериментального направления к культурно-историческому (этническому), которое давно уже складывалось на периферии этой науки. Он обратил внимание на то, что в русской этнографии собраны бесценные данные о духовной жизни народа, к которым не прикасалась рука психолога. "В России, - писал он, - накоплен богатейший этнографический материал (Труды Академии наук, Географического общества, Общества любит. естествознания и пр.), который вследствие незнакомства западных учёных с русским языком не использован для целей коллективной психологии" (стр. 482).
М.Г.Ярошевский замечает: "Челпанов не мог восстановить кавелинский вариант, безоговорочно забракованный историей русской мысли. На что же он рассчитывал, когда предлагал в качестве средства, позволяющего вывести психологию из кризиса, программу разработки социальной психологии на фактах этнографии, искусства, языка? У Челпанова имелся союзник-философ Густав Густавович Шпет (1879-1940)" (стр. 485), "Что же, по Шпету, должна делать психология с "коллективными переживаниями"? Описывать и типологизировать, выявлять их типичную структуру" (стр. 487). Таким образом, мы видим, что программные концепции Г.И.Челпанова и Г.Г.Шпета, в ряде важнейших пунктов, смыкаются с программными концепциями К.Г.Юнга. Прежде всего, это касается коллективной психологии, мифологического, универсально-структурного (архетипы) элементов (а также, общее стремление видеть психологию/психотерапию сформированными на базе универсального интегративного подхода).
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
